…Мир, лежащий впереди, был четко разделен на две половины, и граница между половинами, зыбкая и переменчивая, мерцала в раскаленном воздухе. И дорог было две. Одна - мощеная камнем, широкая, уходила вправо и терялась в яркой траве залитого закатным солнцем луга, а на обочине ее обнаружился добротно сделанный указатель. Надписи на незнакомом языке разобрать было не возможно. Зато отлично читались цифры, обозначающие расстояние - 25. Километров, надо полагать. Цифра красивая, вот только…

Вот только на другой стрелке, прибитой прямо к стволу гниющего в трясине дерева, выцарапана была цифра совсем иная - 6. Ну да, шесть километров - против двадцати пяти. Правда, по узкой тропе, почти сразу пропадающей в мрачном заболоченном лесу.

- Классика, - пробормотала я себе под нос и озадаченно хмыкнула, переводя взгляд с ровных булыжников и пахучего разнотравья на переплетения корней и смутные очертания деревьев, едва видимые в зыбком мареве. - Застряла на распутье.

За спиной раздалось тонкое хихиканье. Я огляделась, но ничего, кроме быстро сгущающегося белого тумана и мелькнувшего в нем огонька, не увидела.

- Гм, - глубокомысленно выдала я, а повернувшись обратно, обнаружила, что в картинках неожиданно прибавилось деталей. Рядом с полевой дорогой теперь бил источник с прозрачной, кристально-чистой, наверняка ледяной до ломоты в зубах, водой, а на камне возле источника стоял изумительной красоты кубок. На неприглядной же лесной тропинке появилась бутыль из темного стекла, вся в пыли и паутине, с широким горлышком, запечатанным сургучом. Я невольно рассмеялся:

- И это поможет мне выбрать? Я все поняла, - вежливое пояснение в пространство. - Задержусь еще немного, и мне подсунут прекрасного эльфа и болотного тролля. Что ж, если таковы правила,… то будем играть по ним.

Откуда-то из складок платья я вытащила нож и решительно шагнула в сырой туман. Подняв бутыль, одним ударом снесла ее горлышко. На пальцы выплеснулось темно-красное густое вино. Срез получился идеально-ровным, без единой зазубрины. Я поднесла бутыль к губам и сделала несколько жадных глотков.

На вкус вино оказалось горьким и приторно-сладким. От первого же глотка по всему телу прокатилась будоражащая волна, ноги стали легкими, голова пошла кругом, а тусклый сумрак перед глазами вдруг взорвался яркими красками. Лес вокруг теперь не давил, не нависал со всех сторон мрачной громадой - он гостеприимно расступился.

- Она выбрала! - неслось со всех сторон. - Выбор сделан, она выбрала нас!

Я наконец-то оторвалась от вина. Далекий заливистый смех и едва слышное пение слились в неровный, но мелодичный ритм, перед глазами в призрачном хороводе вихрем проносились размытые силуэты странных существ. Круг то сужался, подступая почти вплотную и окутывая болотным холодом, то вдруг увеличивался, распадаясь на причудливые ломти тумана. А потом разноцветные огоньки, мелькающие за ветками, подлетели ближе и, вплетясь в призрачное кружение, безбоязненно опустились мне на макушку и плечи.

- Иди, - тихий шелест, казалось, прозвучал прямо в голове. - Иди. Ступай за болотными огнями, они проводят тебя…

- И заведут в самую гиблую топь? - несколько огоньков, сорвавшись с плеча, плавно поплыли вперед по воздуху. - А как же вино?

- На пиру, где тебя ждут, будет много вина, - соблазнительно промурлыкал уже другой голос. - А топи не бойся, она найдет, чем насытиться в эту ночь. - Только не оглядывайся, что бы ни случилось вокруг тебя.

 Хоровод вдруг замер и расступился, вновь являя глазам теряющуюся в зарослях тропу. Я снова глотнула вина и почувствовала, как горячо кольнуло губу - все-таки порезалась острым краем горлышка. И, слизнув выступившую кровь, хрипло рассмеялась:

- Не оглядываться, ну конечно… Одно из правил, да?

Тропа, петляя и, то и дело, норовя исчезнуть, уводила в заболоченный лес все дальше и дальше. Огоньки манили, звали за собой, хотелось идти, не зная, куда и зачем, просто идти и идти, подчиняясь неписаным правилам этой ночи. Дышалось с каждой минутой все тяжелее, прохладную свежесть лесной опушки сменили тяжелые болотные испарения. Несколько раз на тропе попадались свернувшиеся клубком гадюки, а однажды слева противно заскрипело, и, перегораживая путь, на тропинку рухнул широченный трухлявый ствол.

От неожиданности я едва не отпрыгнула назад. Огромное дерево упало прямо передо мной, словно знак: пора остановиться! Я и остановилась, добросовестно стараясь не оборачиваться. Хмельной дурман от вина давно выветрился из головы. Сколько я так шла - пять минут, час, три? И сколько еще идти? А главное - зачем? Последняя мысль вдруг озадачила. Почему я оказалась здесь, в непроходимом лесу? И что делать теперь - одной, ночью, посреди болота?

- Ну, что встала? - сипло прозвучало за спиной, на мгновенье показалось, что волосы на затылке зашевелились от дыхания говорящего. - Иди дальше.

Я замерла, изо всех сил давя в себе порыв оглянуться назад.

- Куда - дальше? Кругом болото, а по тропе не пройдешь…

Секунды ползли ужасающе медленно, сзади молчали, ничего страшного не происходило, и, вопреки всему происходящему, в моей голове рождалась уверенность, что ничего плохого не случится. Краем глаза я заметила размытое движение - в темноте между деревьями мелькнуло что-то серое. Я чуть повернула голову, чтобы разглядеть получше, но вдруг где-то совсем рядом раздалось задумчивое «Гм», и пришлось стремительно развернуться обратно. Уже совсем стемнело, и, хотя луна еще не взошла, тусклого зеленоватого света гнилушек вполне хватало, чтобы разглядеть фигуру, внезапно возникшую на тропе у поваленного дерева. На призрака неизвестный в балахоне с низко надвинутым на глаза капюшоном был не похож - во всяком случае, деревья сквозь него не просвечивали.

- Не боишься? - раздалось, наконец, из-под капюшона недовольное сипение. - Залезла в самую чащу, потеряла огни, осталась одна - и не боишься? Зачем хоть шла - помнишь? Или уже забыла?

- Забыла, - честно призналась я. Усталость и боль в ногах уходили, как по волшебству, а страх, абсолютно нормальный для этой ненормальной ситуации, так и не появился. - И да - не боюсь. А должна?

- Должна. Странно. Впрочем, неважно, - незнакомец развернулся и, безбоязненно сойдя с тропы, двинулся в самую топь. - Пойдем. Так и быть, доведу тебя.

Последняя фраза прозвучала насмешливо. Передо мной вновь стоял выбор, правда, весьма сомнительный - или оставаться в гордом одиночестве посреди болота, или полностью доверится новому проводнику. Еще более странному, чем блуждающие болотные огни… О! Болотные огни, призрачный хоровод, запрет оглядываться назад, и, в конце пути, желанной наградой - пир, где меня ждали… Ну надо же, вспомнила.

- Знаешь, почему нельзя оглядываться? - будто подслушав мои мысли, невзначай поинтересовался проводник. - Когда год близок к своему завершению, когда заканчивается листопад, а по утрам на земле появляется первый иней, когда в ясные дни небо становится бирюзовым, а безоблачными ночами звезды видны особенно ярко, тогда от грани между мирами практически ничего не остается. И, в конце концов, приходит ночь, когда грань исчезает полностью. Единственная ночь, когда мы можем вернуться в этот мир. И если ты не готова посмотреть нам в глаза, то оборачиваться действительно не стоит… Вот мы и пришли.

Деревья неожиданно расступились, открывая взгляду широкую поляну. Над лесом только что взошла луна, и живописные развалины старого склепа в окружении изъеденных веками каменных крестов в ее ровном свете смотрелись, мягко говоря, жутковато. На возвышении стоял добротный каменный дом с приветливо светящимися окнами.

Незнакомец уже поднялся на крыльцо и распахнул тяжелую дверь. Внутри обнаружилась одна-единственная огромная комната, освещенная множеством факелов, закрепленных на стенах. Каменный пол устилали домотканые ковры, и повсюду были расставлены кувшины с осенними цветами и охапками разноцветных листьев. У дальней стены, над огромным очагом, жарились нанизанные на вертел куски мяса, и угли рассерженно шипели, когда на них падали тяжелые капли жира. Три нарядно одетые женщины, хлопотавшие у стола, что ломился от яств, при виде вошедших склонились в глубоком поклоне. Мой спутник, водрузив на дверь мощный засов, подошел к очагу и наконец-то сбросил свой капюшон.

Я уставилась на незнакомца жадным взглядом. Мужчина оказался молодым, темноволосым и довольно привлекательным. Заметив, что его разглядывают, он усмехнулся и повернулся ко мне, хозяйским жестом указывая на обильно накрытый стол.

- Прошу к столу. Мясо и вино - вот главные угощения в эту ночь. Ешь, пей, наслаждайся, но помни - не оборачиваться!

Одна из женщин протянула мне бокал с горячим вином, и я, только сделав первый глоток, поняла, насколько замерзла - до дрожи, пробирающей его от макушки до пяток. Я с видимым облегчением упала на стул. От выставленного угощения исходил манящий запах, и в животе внезапно заурчало. Темноволосый, посмеиваясь, вонзил зубы в истекающий соком кусок жаркого, и я без колебаний последовала его примеру, пачкая пальцы жирной подливкой и едва ли не урча от удовольствия — мясо на вкус было даже лучше, чем на вид.

- Ешь! - вдруг с раздражением воскликнули за спиной (сговорились они все, что ли?!), и я, подскочив на месте от неожиданности, чуть не подавилась. - Треск на весь дом! 

- Уймись, - добродушно отозвался хозяин, пока я судорожно сглатывала и пыталась отдышаться. - Скажи спасибо, что она вообще дошла сюда. Могла и не дойти… И хватит там торчать, покажись уже гостье.

Мимо меня проскочила смазанная тень, а потом перед очагом материализовался низкорослый и хлипкий субъект, встряхивающий длинными мокрыми волосами. - Знакомься. Это - Ворон. Ворон, это…

- Вижу, вижу, - пробурчал Ворон, поворачиваясь к нам. - И не оглянулась, надо же… Наученная?

- Само собой. Что слышно там? — и хозяин кивнул за окно.

- Духи близко, - буднично ответил Ворон, ловко заплетая волосы в косу и подходя к столу. - Вовремя вы убрались. Такую лакомую добычу они бы ни за что не пропустили.

К счастью, я в этот момент ничего не жевала, иначе точно подавилась бы. От обыденных слов повеяло внезапным холодом, и сомнений, что под добычей подразумевалась именно я сама, а не кто-то другой, не осталось.

- Слушай, а она действительно не боится, - закончив осмотр, с некоторым разочарованием произнес Ворон. - И, главное, ничему не удивляется. Неужели делить пищу и вино с поднявшимся мертвецом и оборотнем для тебя - обыденность?

- Мне, представь, приходилось делить пищу и вино с куда более неприятными… существами. Гораздо более неприятными.

Ворон и хозяин обменялись быстрыми взглядами, и, усмехнувшись, покачали головой:

- Ну, ты еще не видела нашего Сильвестра… Может, хоть в этом году обойдется без него? А то каждый раз одно и то же.

- Не обойдется, не надейся, - хмыкнул хозяин. - И появляется он, кстати, обычно минут через десять после этого твоего вопроса.

- Да? И ты только сейчас мне об этом говоришь?!

- Скажи спасибо, что хоть сейчас говорю. Столько лет подряд произносить пусковую фразу и даже не замечать этого - тут нужен талант, птенчик.

- Чем же ваш Сильвестр так страшен? - потягивая вино, спросила я. Нельзя сказать, что в таком расслабленном, почти блаженном состоянии, меня интересовали какие-то подробности — просто хотелось разрядить обстановку.

- Чем страшен? - хозяин дотянулся до корзины с краснобокими яблоками, вытащил пару самых спелых и, бросив одно мне, со смачным хрустом надкусил свое. - Поступками, разумеется. На вид он очень даже ничего.

- А почему… - начала я, обращаясь к Ворону, но вдруг ароматное яблоко в моей руке за считанные секунды сгнило и стало трухой, а следом за ним рассыпались прахом и другие яства на столе, и сам стол, и тяжелый стул. Я едва успела вскочить на ноги. Высокое пламя в очаге съежилось и исчезло, не оставив даже углей, факелы на стенах с шипением погасли один за другим, женщины стали бесплотными призраками, а потом и вовсе растаяли в пространстве. Вышитые занавески упали вниз истлевшими клочьями, и лунный свет, ринувшийся в голые окна, наполнил собой уже не уютную комнату с цветами и коврами, а каменный зал заброшенного склепа, холодный, полный вековой пыли и паутины.

- Ворон, огонь! - сквозь зубы бросил хозяин, Ворон вскинул руку и достал прямо из воздуха тлеющий уголек, который сразу же вспыхнул на его ладони ровным ярким пламенем.

- Ну, надо же, как не вовремя… Отдай ему, быстро.

- Лови! - огонек полетел в меня, и я, даже не подумав, что рискую обжечься, ловко поймала его в сложенные «лодочкой» ладони.

- «Не вовремя», - передразнил Ворон. - Не мог ей еще своего вина дать, что ли?

- Я дал, - буркнул хозяин, снова набрасывая на голову капюшон. - Это второй раз. Сильная магия, ничего не поделаешь. А больше - нельзя. Опасно.

Уголек горел мягким и ровным огнем, не причиняя никакого вреда, и я, все меньше и меньше понимая, что происходит, машинально перебрасывала его с ладони на ладонь. Никто не спешил давать мне никаких объяснений, и я, философски рассудив, что рано или поздно хоть что-то прояснится, а ждать можно и с большим комфортом, уселась на край древнего саркофага. Становилось все холоднее, в провалы окон потянуло болотной сыростью.

И тут вновь что-то изменилось, как будто похолодало еще больше, только не снаружи, а внутри меня. Я поежилась и встала, но отвратительное чувство - словно чьи-то ледяные пальцы, пока не стискивая в полную силу, вскользь касаются сердца - никуда не делось. Ноги противно задрожали, ладони неожиданно вспотели, и огонек, который я до сих пор сжимала в руке, едва слышно зашипел. Спиной я почувствовала чей-то чужой взгляд, и взгляд этот был давящим и враждебным, он прожигал затылок и вызывал желание наплевать на запрет и все-таки оглянуться. За спиной снова кто-то был. И этот кто-то симпатией здесь явно не пользовался. Тяжелая пауза затягивалась, и постепенно желание оглянуться переросло в едва контролируемую потребность сжать руки на холеном горле сволочи и мрази, раскроить череп о своды склепа, вымазать пальцы в алой крови… Я ни на секунду не задумалась о том, почему меня вдруг посетила настолько кровожадная мысль, и точно так же ни на секунду не усомнилась, что у стоящей за спиной мрази и сволочи горло будет именно холеное.

- Сколько выдержки и силы воли, - ничего более приятного и мелодичного, чем голос, наконец-то прозвучавший сзади, я в жизни не слышала. - А если так? - задумчиво протянул этот же голос, мне не понадобилось уточнения - как именно «так». Каждая клеточка моего тела вдруг наполнилась диким страхом. Дыхание на секунду перехватило, спина взмокла, но внезапно я осознала - навалившийся страх принадлежит не мне. Правда, легче от этого понимания не сделалось, и от чужого ужаса, затопившего сознание и почти полностью сковавшего волю, на душе было мерзко и до того тоскливо, что хотелось лечь в тот самый саркофаг и тихо умереть от парализующего ужаса. Сзади раздался негромкий смех, но сил для достойного ответа не оставалось, и я, начиная уже сползать по каменному боку саркофага вниз, в изнеможении закрыла глаза.

- Сильвестр, - в спокойном голосе хозяина отчетливо прорезались металлические нотки. - Ты, случайно, не забыл, о чем мы договаривались в прошлый раз? Больше никаких людских жертвоприношений!

Ответом ему был все тот же мягкий мелодичный смех, и - показалось мне или нет? - едва слышный, исполненный отчаяния и боли, стон. Укладываться в саркофаг тут же расхотелось, глаза распахнулись сами собой.

- О какой жертве ты говоришь, Владыка? - отсмеявшись, поинтересовался Сильвестр, и меня буквально передернуло от его вкрадчивого тона.

- Это всего лишь мое подношение на пир. Сугубо добровольное, если тебе будет спокойнее. 

Новая волна ужаса и боли накрыла с головой, я невольно пошатнулась - и снова услышала этот стон - хриплый, беспомощный и отчаянный. Сильвестр, перестав посмеиваться, зло и отрывисто произнес:

- Стоит ли оно того? Мучиться чужим страхом и страдать от неизвестности только из одной лишь боязни обернуться и посмотреть мне в глаза? Или ты думаешь, что увидишь что-то более жуткое, чем можешь себе представить? Взгляни. Душераздирающий вопль взметнулся к потолку и, отразившись от сводов, многократным эхом заметался по склепу. Я вздохнула, взвесила все варианты и медленно оглянулась. И последнее, что я смогла услышать и увидеть — это тяжелый вздох неподвижно замершего хозяина и негромкий щелчок его пальцев. А потом мир вокруг обрушился множеством разноцветных льдинок…